Сделав несколько глотков, сказочник на минуту задумался,повесив голову, потом взглянул, как показалось Гариону, прямо ему в душу. Изатем старик сделал нечто странное, чего никогда не совершал прежде,рассказывая истории в обеденном зале Фолдора.

Закутавшись в плащ, он величественно выпрямился.

– Знайте, – начал он звучным глубоким голосом, – что вначале дней создали боги землю, моря, а также сушу. И разбросали они по ночномунебу звёзды и поместили туда Солнце и его жену, Месяц, чтобы в мир пришёл свет.

И боги заставили землю родить животных, и населили водырыбой, а воздух расцвёл цветами птиц. И создали боги людей и разделили их нанароды.

Богов было семеро, все равные между собой, а звали их Белар,Чолдан, Недра, Исса, Мара, Олдур и Торак.

Гарион, как и все жители этой части Сендарии, конечно, зналвсё, что произошло потом, потому что эта история вела своё происхождение отолорнов, а Олорнские королевства окружали Сендарию с трёх сторон. Воображениеунесло мальчика далеко-далеко, туда, где боги в те давние туманные днисоздавали вселенную, и озноб охватывал его при упоминании запретного имениТорак.

Гарион внимательно слушал, как каждый из богов выбирал себенарод: Белар – олорнов, Исса – найсанцев, Чолдан – арендов, Недра –толнедрийцев, Мара – больше не существующих Марагов, а Торак – энгараков,только бог Олдур предпочёл жить в одиночестве, изучая звёзды, признав тольконескольких людей своими учениками и последователями.

Гарион обвёл взглядом заслушавшихся домочадцев. ГлазаДерника были широко раскрыты, руки старого Крэлто вцепились в стол, лицоФолдора сильно побледнело, на щеках стыли слёзы. В глубине комнаты стояла тётяПол. Хотя в очаге жарко горел огонь, она зябко куталась в накидку, но стоялавыпрямившись, не сводя взгляда с рассказчика.

– И однажды бог Олдур сотворил драгоценность в формешара, в драгоценности этой переливалось сияние звёзд, рассыпанных по северномунебу. И восхищённый народ назвал эту драгоценность Оком Олдура, потому что с еёпомощью мог Олдур видеть, что было, что есть и чему ещё только предстоитсвершиться.

Гарион только сейчас осознал, что сдерживает дыхание,потрясённый величием рассказа. Он слушал и слушал, как Торак украл Око, адругие бога пошли на него войной, как Око отплатило похитителю, испепелив левуюсторону лица и лишив глаза и левой руки.

Старик остановился передохнуть и потянулся к кружке. ТётяПол, по-прежнему стягивая на груди накидку, принесла ему ещё одну; движения еёбыли величественны, глаза горели.

– Никогда ещё не слышал, чтобы так рассказывали, – тихопробормотал Дерник.

– Это «Книга олорнов». И рассказывают её только вприсутствии королей, – также тихо ответил Крэлто. – Я знал когда-то человека,который слушал её при королевском дворе в Сендаре; он кое-что запомнил, ноцеликом я сам слышу впервые.

Рассказ продолжался; старик вспоминал, как две тысячи летназад чародей Белгарат повёл Чирека с тремя сыновьями вернуть Око, о том, чтобыло дальше: укрепление западных границ против нашествия войск Торака, прощаниес землёй богов, приказавших Райве охранять Око в своей крепости на ОстровеВетров, создание огромного меча, в рукоятку которого и было вделано Око. Покаволшебная драгоценность оставалась на месте, а потомки Райве правили островом,Торак не мог победить Потом Белгарат послал любимую дочь к Райве, чтобы тастала матерью королей, а другая дочь осталась с ним, изучила искусствоволхования, потому что была отмечена тайным знаком чародеев.

Голос рассказчика понизился почти до шёпота:

– И Белгарат вместе с дочерью, чародейкой Полгарой,творили заклинания, чтобы отпугнуть Торака. И некоторые люди говорят, что они ипоныне оберегают земли от пришествия злого бога и так будет до конца дней, ведьдревнее пророчество гласит, искалеченный Торак однажды поднимется противкоролевств Запада, чтобы потребовать обратно Око, доставшееся ему когда-тодорогой ценой, и начнётся поединок между Тораком и потомком Райве, и в битвеэтой решится судьба мира.

Старик замолчал; плащ соскользнул с плеч, знаменуя окончаниерассказа.

Долгое время никто не осмеливался заговорить, слышалисьтолько слабое потрескивание дров в очаге да бесконечная песня кузнечиков илягушек в тёплой летней ночи.

Наконец Фолдор, откашлявшись, поднялся.

– Вы оказали нам сегодня великую честь, мой добрыйдруг, – сказал он прерывающимся от волнения голосом. – Эту историю рассказываюттолько королям, а не простым смертным, как мы.

Старик ухмыльнулся, глаза весело заискрились.

– Последнее время я что-то не встречаюсь с королями,дружище Фолдор. Они, видно, слишком заняты, чтобы слушать древние сказки, аисторию нужно время от времени рассказывать, чтобы она не забылась, а крометого, кто знает в наше время, где может скрываться король?!

Все рассмеялись и начали расходиться – становилось поздно, азавтра многим нужно было вставать с первыми лучами солнца.

– Не поможешь донести фонарь туда, где я обычно сплю? –спросил сказочник у Гариона.

– С радостью, а ответил мальчик, вскакивая и спеша накухню.

Сняв с крюка квадратный стеклянный светильник, зажёг свечу,укреплённую внутри, и возвратился в зал.

Фолдор о чём-то беседовал со стариком, а когда отвернулся,Гарион заметил странные взгляды, которыми обменялись сказочник и тётя Пол, всёещё неподвижно стоявшая в глубине зала.

– Ну что, готов, малыш? – спросил старик, завидевГариона.

– Как только скажете, – отозвался тот; оба направилиськ выходу.

– Но ведь история не закончена? – спросил Гарион,сгорая от любопытства. – Почему ты остановился и не рассказал, чем кончиласьвстреча Торака и райвенского короля?

– Это уже другая история, – пояснил старик.

– Расскажешь когда-нибудь? – настаивал мальчик. Старикзасмеялся.

– Торак и райвенский король ещё не встретились,рассказывать пока не о чем, разве что… дождаться этого события.

– Но ведь это всего-навсего сказка, не правда ли? –возразил Гарион.

– Ты думаешь?

Вынув бутылку вина из-под туники, старик жадно припал кгорлышку.

– Кто сказал, что это сказка, а не правда, скрытая влегенде?

– Нет, всё это вымысел, – упрямо повторил Гарион,чувствуя себя таким же практичным и твердолобым, как любой коренной сендар. –Как это может быть правдой – ведь чародею Белгарату теперь уже… даже трудносказать, сколько лет; люди же так долго не живут.

– Семь тысяч лет, – вздохнул старик.